Компания Red Fox отмечает 30-летие. Природа, приключения, технологии, смелость, риск, адреналин, вершины, снаряжение… Какие ещё ассоциации приходят на ум, когда вы слышите два слова – Red Fox? В 1989 году альпинисты Александр Глушковский и Владислав Мороз зарегистрировали фирму, которая изменила российский outdoor-рынок. С чего всё началось? И как двум простым ленинградским спортсменам удалось создать бренд международного уровня? Читайте в интервью.

– В ОФИЦИАЛЬНЫХ ТЕКСТАХ О RED FOX ТОЧКОЙ ОТСЧЁТА ЯВЛЯЕТСЯ 1989 ГОД. НО НЕ МЕНЕЕ ИНТЕРЕСНЫ СОБЫТИЯ, ПРЕДШЕСТВОВАВШИЕ ОСНОВАНИЮ КОМПАНИИ. РАССКАЖИТЕ О ВАШЕМ ДЕТСТВЕ. МЕЧТАЛИ ЛИ ВЫ СТАТЬ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯМИ И ПУТЕШЕСТВЕННИКАМИ, КОГДА БЫЛИ ДЕТЬМИ?

ВМ: Честно? Я не мечтал стать предпринимателем, а был им с детства. Мне нравилось продавать какие-то вещи в школе, и за это меня дразнили спекулянтом. Тогда это считалось оскорблением, но я не обращал на это внимания. Предпринимательская жилка во мне была всегда, как и тяга к рукоделию. Я делал модели ракет и авиамодели, любил работать с материалами. В старшей школе всерьёз увлёкся шитьём, и со временем у меня появилась швейная машинка.

АГ: Какое предпринимательство и путешествия в те годы? Я не мечтал, а учился, и потом ушёл в спорт, в альпинизм. К тому моменту, когда мы познакомились с Владом Морозом, я был мастером спорта, тренером секции альпинизма ЛЭТИ, работал на кафедре физического воспитания и заместителем декана.

– БЫЛИ ЛИ В ВАШЕМ ОКРУЖЕНИИ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ СФОРМИРОВАЛИ В ВАС ИНТЕРЕС К МОДЕЛИРОВАНИЮ СНАРЯЖЕНИЯ И К ЭКСТРЕМАЛЬНОМУ СПОРТУ?

ВМ: Нет, я сам этим увлекался. В школе мы с одноклассниками ходили в походы. Для этого нужно было снаряжение, и тогда я сам сшил куртку.

В 1980 году я записался в секцию альпинизма, когда учился в ЛЭТИ. Александр Эдгарович был моим первым тренером. Активно заниматься шитьём я начал в 1981 году: шил рюкзаки, куртки и другие вещи для себя и для друзей.

В то время всё было по-другому: одежду заграничных брендов купить было негде. У некоторых людей хранились образцы зарубежных вещей. Нужно было приходить к ним и смотреть, как всё сделано, а потом шить что-то похожее дома. У каждого была швейная машинка, люди сами доставали ткани и пух. Хотя вещи и были тёплые, шили их плохо. А мне всегда хотелось сшить что-то хорошее.

Я листал американские каталоги, и свой первый рюкзак сделал наподобие тех, что видел на страницах. Тогда альпинисты ещё использовали абалаковские рюкзаки, но они были неудобные и, можно сказать, устаревшие.

Мне хотелось, чтобы рюкзак был удобный, вместительный, с поясным ремнём и хорошей подвесной системой. Я сшил его из обрезков парусов и брезента. Так и увлёкся: сделал несколько рюкзаков, пуховок и палаток сначала для себя, а потом на продажу.

АГ: В моей семье никто не имел отношения к спорту. Я был первокурсником ЛЭТИ, когда узнал, что в институте есть секция альпинизма. Пришёл и записался. Мне понравились люди: хорошие, интеллектуально развитые. Так я попал в профессиональный спорт. Стал чемпионом СССР. Вошёл в состав сборной Ленинграда, а потом и Советского Союза. Взошёл на третью вершину мира – Канченджангу (8586 м) и стал мастером спорта международного класса.

Мы искали вершины, чтобы заявить их на Чемпионат СССР и победить. Так открыли несколько новых мест со сложными техническими стенами, один из них в районе Аксу – я лично, после чего наша команда вместе с Леонидом Трощиненко и Владом Морозом освоила этот район. Аксу (5355 м) – до сих пор одна из сложнейших вершин на территории бывшего СССР, в Киргизии.

До этого в составе команды ленинградского спортивного общества «Буревестник» мы открыли район Гаумыш. Тогда не было «Гугла» и спутниковых снимков, поэтому новые места приходилось искать самим. На многие вершины я восходил в составе сборной ЛЭТИ, общества «Буревестник», ленинградской и национальной сборной. Так развивались мы и советский альпинизм.

Позже, когда границы стали более открытыми, я был руководителем экспедиций к гималайским вершинам Чо-Ойю (8201 м) и Аннапурна (8091 м).

В походы ходил в школе, как все, но специально не занимался этим. Вместе с альпинизмом пришли сопутствующие виды спорта: велосипед, горные и беговые лыжи, скалолазание.

Интерес к пошиву изделий у меня появился в институте, когда специальная одежда для альпинизма стала востребована. У нас её не было, и мы не знали, что есть за пределами СССР.

Впервые я выехал за границу в 1984 году в Чехословакию по обмену спортивными делегациями. Нас принимала чешская горская служба. И тогда стало очевидно, что люди ходят с другими вещами, а не как мы: с абалаковскими рюкзаками, в зелёных штормовках и тяжёлых стальных кошках. После этого мы начали сами шить вещи.

Я сшил для себя рюкзак, пуховку и ветровку. Нужны были лёгкие вещи, а не ватники, хотя они тоже были в наличии. Больше я ничего своими руками не шил, только головой.

Пуховка была классная: на гагачьем пуху. Мы покупали мешками гагачий пух сырец и чистили его в ручных кремовзбивалках: пух наматывался на венчик, а вся грязь осыпалась на дно. Очищенный пух стирали, сушили и использовали для одежды.

Когда мы доросли до КМС и МС, то стали лучше понимать потребности альпинистов и начали шить на команду. Потом объединились с Владом: он использовал свои знания в области технологий производства и пошива, а я – свои административные возможности. С тех пор работаем вместе.

– ИЗ ЧЕГО ВЫ ШИЛИ ПЕРВЫЕ ИЗДЕЛИЯ? МОЖНО ЛИ БЫЛО ГОВОРИТЬ О ТЕХНОЛОГИЧНОСТИ В ТО ВРЕМЯ?

ВМ: Технологичные материалы уже существовали, но их было неоткуда взять. Приходилось исхитряться. Например, можно было достать технический капрон белого цвета. Он не был ни красивым, ни функциональным в современном понимании, потому что промокал. Мы его красили и пропитывали составом, который нужно было предварительно изготовить. Тогда было модно использовать покрытие из ПВХ, которое сейчас признано неэкологичным. Мы брали прозрачные трубочки для переливания крови, сделанные из ПВХ, и вредный для здоровья растворитель. Затем растворяли трубки и наносили полученный состав на ткань, чтобы потом сшить из неё рюкзак. Так получался функциональный материал.

Для курток брали ткани, которые удавалось достать, например, обрезки парашютов. Парашютная ткань была хорошая. Мы не могли её купить, потому что она распределялась по разным фондам. Но можно было купить мерный лоскут. Маленькие куски сшивали вместе и набивали пухом. Растворяли трубки и наносили полученный состав на ткань, чтобы потом сшить из неё рюкзак. Так получался функциональный материал.

– ДЛЯ КОГО ВЫ ШИЛИ ОДЕЖДУ И СНАРЯЖЕНИЕ В 80-Е И 90-Е? КАКИЕ МОДЕЛИ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ ТОГДА СПРОСОМ?

ВМ: В 1980-е годы альпинистские куртки не пользовались спросом, потому что у людей не было денег. Поэтому мы продавали куртки на каждый день. В изделиях Red Fox применялись «альпинистские» технологии, и в этом была их уникальность. Мы делали то, чего ещё никто не делал. Было ли их легко продать? Совсем нет. Представьте, что вы выходите на улицу, а там нет ни одного магазина одежды. Сейчас это трудно вообразить, а тогда так и было. Мы относили новые вещи в комиссионки, а там предлагали цену 128 рублей за куртку, хотя мы хотели продавать за 400 руб. Получается, что мы шили одежду, которая была востребована, но найти покупателей было непросто.

В 90-е годы появился рынок, и мы начали продавать специализированную одежду, которую покупали альпинисты для восхождений. Мы тогда ездили в Непал, и наша одежда пользовалась там спросом. Обычно участники зарубежных экспедиций продавали в местных магазинах использованное снаряжение, а мы возили туда новые вещи.

Пять лет назад изделия Red Fox начали продаваться в Катманду. Там есть всё, что нужно для восхождений и треккинга.

АГ: Сначала мы шили для наших спортивных команд, а потом стали продавать продукцию в спортивные магазины. Постепенно мы начали поставлять одежду и снаряжение в другие города России.

– ГДЕ РАСПОЛАГАЛОСЬ ПРОИЗВОДСТВО?

ВМ: В 80-е годы у нас не было своих мастерских, и мы заказывали вещи у швей-надомниц. Я привозил им ткани, пух и лекала, и через три дня забирал готовую куртку. Потом мы сняли квартиру и разместили там швейные машины. Со временем у нас появилось несколько таких квартир. В разное время цеха располагались в районе Технологического института и на Шпалерной улице. В 1994 году мы арендовали большое помещение на Шкиперском протоке. А затем въехали в здание на Петроградской стороне. Объединение производств под одной крышей стало для нас большим достижением.

АГ: На Шкиперском протоке мы работали лет 10. Затем, когда пережили очередной кризис, нашли здание, в котором работаем сейчас. Оно было в плохом состоянии: внутри всё было покрыто льдом, сосульки висели, так что можно было на ледорубах лазать. Мы его год ремонтировали. И в 2003 году компания переехала сюда.

– КАК ВЫ ПРОДВИГАЛИ КОМПАНИЮ RED FOX В ТО ВРЕМЯ?

АЭ: Продвигали всеми возможными способами. В основном через экспедиции и спонсорские проекты, через Федерацию альпинизма. Давали рекламу везде, где могли. Нас знали в альпинистских кругах. В разных городах появлялись фирмы, которые известны и сейчас. Наш самый первый каталог мы сделали совместно с двумя другими outdoor-компаниями, которые тогда больше специализировались на горном туризме. Наша продукция была востребована в разных городах.

ВМ: А ещё мы посещали выставки. Первая наша выставка была в 1993 году, она называлась Intourfest. Там были представлены туристические продукты: туры, экскурсии, экспедиции. Одежда и товары народного потребления тоже были. Мы участвовали в этой выставке несколько раз.

Первая международная выставка, которую мы посетили, была в 1996 году во Фридрихсхафене – Outdoor Show.

С 2001 года мы выставлялись в США на протяжении трёх лет. Red Fox стала первой российской outdoor-компанией, представленной на американской выставке. Тогда мы не были готовы к американскому рынку, но это позволило обзавестись полезными контактами в США.

Спустя несколько лет Red Fox появился в Колорадо, недалеко от национального парка Rocky Mountain.

В европейских выставках мы участвуем с 2007 года. Это полезный опыт, бренд Red Fox становится узнаваемым в Европе. Изделия Red Fox продаются и там, недалеко от горнолыжного курорта Санкт-Мориц.

– КАК ИЗМЕНИЛСЯ ПОТРЕБИТЕЛЬ С НАЧАЛА 90-Х ГОДОВ? СЕЙЧАС ЕСТЬ БОЛЬШОЙ ВЫБОР МАТЕРИАЛОВ, НО И ПОКУПАТЕЛИ СТАЛИ БОЛЕЕ ИСКУШЁННЫМИ. СТАЛО ЛИ СЕЙЧАС ТРУДНЕЕ ИЛИ, НАОБОРОТ, ЛЕГЧЕ УДОВЛЕТВОРИТЬ ПОТРЕБНОСТИ ПОТРЕБИТЕЛЕЙ?

АГ: Люди стали лучше разбираться в технологиях, а раньше им приходилось объяснять свойства материалов типа GORE-TEX и Polartec®. Тогда на рынке появилось много дешёвого китайского флиса, который быстро приходил в негодность. Мы рассказывали о преимуществах Polartec®, что он служит по 10 лет и поэтому такой дорогой. Долгое время мы занимались разъяснительной работой с покупателями и продавцами. Сейчас легче, потому что люди стали более грамотными.

ВМ: А я думаю, что стало труднее. В 90-е годы был дефицит, не было широкого выбора моделей, цветов и размеров. Точек продаж было несравнимо меньше, чем сейчас. У нас было предложение, и нам удавалось удовлетворять потребности небольшой аудитории. Сейчас рынок громадный, и в нём легко потеряться, несмотря на то, что ассортимент у нас вырос. Я считаю, что сегодня труднее удовлетворить покупателя, хоть потребление и возросло.

– КОГДА ВЫ ПОНЯЛИ, ЧТО К ВАМ ПРИШЛА ИЗВЕСТНОСТЬ?

ВМ: Честно говоря, пока не поняли. Известность – впереди. Бренд Red Fox популярен в узких кругах спортсменов, но среди широкой публики – нет. Правда, мы к этому и не стремимся. Нет цели стать глобальным брендом, мы ориентируемся на определённую группу людей. Если бренд Red Fox станет узнаваемым среди широкого круга потребителей, то есть риск потерять свою основную аудиторию. Стать модным outdoor-брендом и не потерять своих корней – это сложная задача.

АГ: Нас хорошо знают люди, работающие в экстремальных условиях. И эта известность приходила постепенно. 25 лет назад мы начали работать с МЧС и до сих пор шьём одежду для спасателей. Позже начали работать с полярниками. По мере развития государственных проектов развивалась и компания Red Fox. Последние лет 15 мы достаточно твёрдо стоим на ногах.

– С КАКИМИ САМЫМИ СЛОЖНЫМИ ВЫЗОВАМИ ПРИШЛОСЬ СТОЛКНУТЬСЯ КОМПАНИИ ЗА 30 ЛЕТ?

АГ: Экономические кризисы. Наша фирма развивалась вместе с нашей страной. В 80-е и 90-е годы у нас всё было хорошо, а в 1998 году случился экономический кризис. Скачки в курсах валют приводили к убыткам. Были моменты, когда мы не понимали, куда двигаться дальше и что вообще делать. Но наше преимущество было в том, что у нас российское производство. Фирмы, которые закупали продукцию зарубежных брендов, тяжелее переживали кризис.

ВМ: Согласен, каждый кризис – это сложный вызов: приходится приспосабливаться к новым условиям. Для нашей компании это уже третий кризис, и каждый раз бизнес отбрасывается назад. В 1998 году экономический спад пошёл нам на пользу, потому что товары российского производства оказались в более выигрышном положении, чем зарубежные. Современный тренд на импортозамещение в России в некоторой степени помогает нам, но в целом это непростой этап для бизнеса.

– В ЧЁМ, НА ВАШ ВЗГЛЯД, СЕКРЕТ УСПЕХА КОМПАНИИ RED FOX? И В ЧЁМ ВАШЕ ПРЕИМУЩЕСТВО ПО СРАВНЕНИЮ С КОНКУРЕНТАМИ?

АГ: В том, что мы понимали, что нужно делать, ещё до создания фирмы. И я и Влад – профессионалы в спорте, и это помогло нам привлечь соответствующую аудиторию.

ВМ: В целеустремлённости. Мы все делаем одно дело и движемся в одном направлении. Мы стараемся не распыляться, не выходить за пределы своей аудитории.

– ВЛАДИСЛАВ ПАВЛОВИЧ, ВЫ ВОШЛИ В КНИГУ РЕКОРДОВ ГИННЕССА. КАК ЭТО СЛУЧИЛОСЬ?

ВМ: В 1992 году мой друг Гленн Синглман пригласил меня принять участие в уникальном проекте в качестве альпиниста. Он и Ник Фетерис собирались установить мировой рекорд по высоте бейс-прыжка и выбрали для этого Большую Башню Транго (5995 м), которая располагается в горной системе Каракорум в Пакистане. Им удалось это сделать, и рекорд вошёл в Книгу Гиннесса. Все члены команды были официально признаны обладателями рекорда.

Сейчас Гленн и его жена Хизер Суон – всемирно известные бейсджамперы, рекордсмены и амбассадоры Red Fox. Мы гордимся их достижениями.

– КОМПАНИЯ RED FOX ПРОВОДИТ СОБСТВЕННЫЕ СПОРТИВНЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ RED FOX ELBRUS RACE И RED FOX ADVENTURE RACE. КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, В ЧЕМ СЕКРЕТ МНОГОЛЕТНЕГО УСПЕХА ОБОИХ ПРОЕКТОВ КОМПАНИИ, НЕСМОТРЯ НА ИХ РАЗНУЮ ТЕМАТИКУ И АУДИТОРИЮ?

АГ: Для нас важно не только ходить в горы, но и поддерживать других людей. Именно поэтому у нас так много друзей среди спортсменов и путешественников. Забег на Эльбрус и приключенческая гонка – это то, что нам близко по духу. У нас есть хороший опыт организации. Мы начинали с 20-30 участников RFER, а сейчас их 500! Это большое событие для всех, кто любит экстремальный спорт. Мероприятием интересуются СМИ и блогеры. Люди получают удовольствие и узнают о нас как о бренде.

ВМ: Я бы сказал, что эти проекты очень схожи. Они отражают наши ценности: Nature, Adventure, Advanced Technology. Мы проводим эти мероприятия много лет. Они постепенно развивались и достигли в какой-то степени предела. Едва ли удастся увеличить аудиторию этих проектов в 2 раза, потому что у них есть определённый формат. На данный момент у обоих мероприятий оптимальный охват. С точки зрения бизнеса, оба проекта – это наш инструмент привлечения людей. Вместо того чтобы тратить деньги на рекламу, мы вкладываем их в организацию соревнований и привлекаем людей с общими интересами. Мы гордимся этими проектами.

– ЧТО ВАС ВДОХНОВЛЯЕТ?

АЭ: Сама жизнь и моё окружение. Я люблю ходить в горы, люблю производство. Я получаю удовольствие от того, что делаю. Для меня важно созидание. Мы всю жизнь что-то производили, а не просто покупали и продавали. Мы создаём одежду, экипировку, и это греет. ВМ: Люди, с которыми я работаю. Многие сотрудники работают в Red Fox по 20-30 лет. Это не просто коллектив. Это друзья и единомышленники, с которыми мы вместе движемся вперёд. Целеустремлённость придаёт сил. Ну и, конечно, природа, на которую иногда получается выбираться.

– В ПЕРЕРЫВАХ В РАБОТЕ ВЫ ХОДИТЕ В ГОРЫ. ДЛЯ ВАС ЭКСПЕДИЦИИ – ЭТО ОТДЫХ? ПЛАНИРУЕТЕ ЛИ НОВЫЕ ВОСХОЖДЕНИЯ?

АГ: Экспедиции добавляют сил. Сейчас я не совершаю экстремальных восхождений, поэтому походы в горы идут только на пользу здоровью. Я бы уже не полез на технически сложную стену Аксу, но на Эльбрус поднимаюсь каждый год. Сейчас меня не привлекают какие-то конкретные вершины: у меня их было много в жизни. С удовольствием сходил бы в очередной треккинг в Киргизии и взошёл на какую-нибудь безымянную, технически не очень сложную вершину высотой 5000-6000 м. Недавно были восхождения на Сахаму (6542 м) в Боливии и Мера Пик (6476 м) в Непале. В компании друзей и с хорошей физической нагрузкой – для меня сейчас это важнее, чем что-то кому-то доказывать в горах.

ВМ: Я стараюсь как можно чаще выбираться в горы. Это даёт много сил для работы и новых проектов. За последние пять лет я взошёл на вершины Ама-Даблам, Эвереста, Альпамайо и Денали. Каждый год поднимаюсь на Эльбрус. Какая гора будет следующей? Пока не знаю. У меня нет списка обязательных вершин, но есть желание пробовать новые маршруты.

– КАКИМ ВЫ ВИДИТЕ БУДУЩЕЕ КОМПАНИИ?

ВМ: Успешным и цельным. У нас есть вектор движения. Red Fox – не огромная компания. Мы занимаем определённую нишу, создаём качественную продукцию дорогого сегмента. Наша цель – постепенно расширяться и стремиться к тому, чтобы стать модным брендом, не потеряв альпинистских корней. Мы продолжаем развивать бренд в США и Европе. Развитие в Азии затруднено из-за разницы в менталитетах, но мы работаем над тем, чтобы Red Fox появился и там.

АГ: Я вижу развитие в России, на Западе: в Европе, Северной и Южной Америке – и на Востоке: в Китае, Корее и Японии. Компания должна расширяться.

Беседовала Ксения Бобрикова